Правосудие первобытное и современное. Разрешение споров в анархистских и государственных обществах - Боб Блэк

Тённис действительно цитировал Карла Маркса и сэра Генри Мэна, для которых историческая тенденция заключается в переходе от гражданского статуса к контракту, от сообщества к обществу: от родства к местности, от обычая к закону, от подарка к рынку, от товарищества к иерархии, от страны к городу и (хотя Тённис не формулирует это таким образом) от анархии к государству. У них было много предшественников, описывающих вышеупомянутые различия, возможно, включая Конфуция, Платона, Аристотеля, Цицерона, Августина, Фому Аквинского и Ибн Хальдуна.380 Я думаю, что Бёрк, де Токвиль и Герберт Спенсер также подходят под это определение. И у них было много преемников, таких как Эмиль Дюркгейм,381 Жорж Сорель, Луи Вирт, Толкотт Парсонс, Роберт Нисбет; и даже ситуационист Рауль Ванейгем, а также политолог Роберт Д. Патнэм, не говоря уже об антропологах.

Мы видели, что в современных американских городах органических сообществ очень мало, если они вообще есть. Даже Тиффт и Салливан признают реальность «убитых» сообществ.382 Но если вышеупомянутая великая традиция в социальной теории имеет здесь какое-то значение, то восстановительное правосудие, если оно имеет какое-либо отношение к сообществу, не имеет будущего, потому что у сообщества нет будущего. Общины увядают из-за непрекращающихся посягательств секуляризма, капитализма и государства. И «убитые» иногда не совсем метафора. Как показала Джейн Джейкобс, американская социальная политика после Второй мировой войны намеренно разрушила многие жизнеспособные городские сообщества, в основном путём «обновления городов», но также путём подавления общественного транспорта, финансирования строительства автомагистралей и пригородного домовладения.383 Например, Саут-Энд Бостона, в основном итальянское рабочее сообщество, было разрушено, чтобы освободить место для того, что мы сейчас называем джентрификацией. Ранее, по словам социолога Герберта Ганса (который жил там и изучал местность), это была «городская деревня».384 Даже современная сельская Америка часто не является солидарной, законопослушной противоположностью городской дезорганизации, как это предполагает большинство социологов.385

Собрания ВП вряд ли можно считать сообществами или даже представителями сообществ в этом или любом другом реалистичном смысле. Тем не менее, одна из уловок ВП состоит в том, чтобы определить сообщество как «всех, кто „явится“ на собрание, санкционирующее сообщество».386 Сообщество – это криминологическое клише: «„сообщество“ стало универсальным решением любой проблемы уголовного правосудия».387 «Или, перефразируя Иеремию, наши лжепророки кричат „сообщество, сообщество“, но у нас нет сообщества!»388 Один факт об этом «горячо уверительном слове» является неизменным: «в отличие от всех других терминов социальной организации (государства, нации, общества и т.д.), оно, кажется, никогда не используется в негативном ключе, и никогда не получает никакого позитивного противопоставления или отличительного термина».389

Похожий трюк наблюдается в том, чтобы оставить слово, но сменить тему. ВП решает проблемы сообщества, переопределяя всё, что оно делает, под видом решения проблем сообщества. И неважно, если в этом деле замешана лишь горстка людей, а может быть и не очень замешана. Неважно, если это незначительный вопрос. Теперь сообщество – это «микрообщество»390 жертвы, обидчика и «их семей, а также любых других членов их соответствующих сообществ, которые могут быть затронуты или которые могли бы внести свой вклад в предотвращение повторения [цитата опущена]».391 Не затронуты, а только «могут быть затронуты» и не могут внести свой вклад, а только, возможно, могли бы внести свой вклад. В модели «Уогга-Уогга» (Австралия) собрание проводится в полицейском участке: «„Сообщество“ – это группа сержантов полиции».392

«Соответствующие сообщества» – это ли не бесконечный регресс? Определение сообщества через отношение к членам других, столь же предполагаемых сообществ? Семьи жертвы и преступника, которые обычно не знакомы друг с другом – даже в случае если жертва и преступник знают друг друга, – могут не быть соседями, не иметь общего круга общения и не разделять одни и те же ценности. И тем не менее, эта случайная временная совокупность, эта горстка людей воспринимается как vox populi, голос общинной морали: «Роль сообщества в восстановительном правосудии… заключается в том, чтобы установить границы сообщества, установить моральные нормы. Сообщество обеспечивает форум, на котором может свершиться правосудие».393 Что означает «установить границы сообщества»? Ничего.